Политическая риторика
Политик – прежде всего оратор, думающий и говорящий, пишущий (иногда пишут спич-райтеры), занимающий определенную позицию и отстаивающий ее в словесных единоборствах. Иногда этот оратор молчит, потому что нет ничего значимее правильной паузы в риторике. “Вовремя сказать, вовремя и промолчать”, но нет политиков бессловесных, и умение владеть речью, рассчитывать свои мысли и слова, формировать через стиль своей речи стиль общественной жизни – качества настоящего политика-оратора.
Наше время скоропреходяще. Когда эта книга дойдет до читателя, кто знает, как изменятся мировые события? Мы обязаны иметь веру в собственный народ, в будущее, в тех людей, которым доверено руководство страной. Что же держит нас оптимистически в предвкушении политического будущего? Наше великое прошлое. Посмотрим, какими были лучшие политики-ораторы в истории России, но прежде скажем несколько слов о том, что такое политика. Вот как писал об этом Иван Ильин:
“Политика есть прежде всего служение, не карьера, не личный жизненный путь, не удовлетворение тщеславия, честолюбия и властолюбия. … Истинное политическое служение имеет в виду весь народ в целом. Истинный политик не раскалывает людей и не натравливает их друг на друга, а напротив, стремится объединить их на том, что им обще. Значит, высказывая свои спорные мнения, политик утверждает органическую солидарность всех со всеми. Политика есть искусство объединять людей”.
Объединение людей – добавим от себя – возможно только через слово. Были ли такие объединители в русской истории? Несомненно. Все сложные моменты русской истории народ объединялся и восстанавливал жизнь, ведомый такими людьми. Александр Невский, Дмитрий Донской, Минин и Пожарский, Петр Великий, Екатерина Вторая – какое бы значительное лицо мы ни взяли, каждый был незаурядной личностью и влиятельность его выражалась в слове, ораторском или писательском мастерстве, умении общаться с людьми и повести их за собой.
О молодом князе Александре Невском известно, что он был “высок ростом, красив собою”, а голос его, по выражению современников, “гремел перед народом как труба”. Значит, выступал на вече, призывая к объединению усилий и зовя на битвы.
Весь характер Петра Великого говорит о том, что преобразования давались молодому царю благодаря необыкновенной энергии, трудолюбию, готовности постоянно учиться, живости ума и изобретательности в мыслях и словах. Несомненно и то, что Петр был своеобразным и ярким оратором. Вся его деятельность описывается “речевыми” глаголами: издавал указы, командовал, руководил, много писал, общался с сотнями людей, сам участвовал во всех новообразованиях.
Как ритор Петр снискал себе славу остроумием и оригинальностью своих суждений. Вот после победы под Полтавой Петр созвал пир и велел пригласить на него пленных шведских военачальников. На пиру он предложил пить за здоровье учителей в военном искусстве. Шведы спрашивают: “Кто эти учителя?” Петр отвечал: “Вы, господа шведы”.
В 1697 году Петр выехал путешествовать в Европу в составе русского посольства, причем сам он был одним из членов свиты. Правда, хитрость молодого царя была разгадана и ему давали такую характеристику: “Царь высок ростом; у него прекрасные черты лица и благородная осанка; он обладает большою живостию ума, ответы его быстры и верны.” Как это похоже на то, что пишет об истинном красноречии Цицерон: “…Для красноречия необходима особенного рода живость ума и чувства, которая делает в речи нахождение всякого предмета быстрым, развитие и украшение обильным, запоминание – верным и прочным”.
То же самое можно сказать о Екатерине Второй. Поэт Державин, бывший ее статс-секретарем, отмечал, что императрица “особливо умела выигрывать сердца и ими управляла как хотела”. Как выигрывала? Искусством ловкого ведения диалога со своими царедворцами. Однако, по словам Державина, она “управляла государством и самим правосудием более по своим видам, нежели по святой правде.” Последнее и привело к тому, что, чувствуя искусство императрицы руководить своими подданными не всегда “по правде”, Державин разочаровался в службе и “охладел так его дух, что он почти ничего не мог написать горячим сердцем в похвалу императрицы.”
Значит, риторическое искусство управлять, осуществляемое словом, должно основываться на честности и нравственности. Возможно ли такое в политике? Может быть, это и есть основной вопрос для всякого политика. Не исключено, что не каждый политик ставит его перед собой, но если не поставить такой вопрос при жизни, то поставят потомки, которые скажут, жил ли этот человек только для частного собственного успеха или его общение с народом преследовало и цели общего благоденствия. Но это только тогда, когда политика – “не тщеславие, не карьера…”
К сожалению, история русского политического красноречия до сих пор не написана. В 1905 году была издана неплохая книга Попова, которая так и называлась “Политическое красноречие в России”. Закономерно, что книга появилась именно в момент рождения в России парламентской демократии. При отсутствии парламента возможностей для ведения политических дебатов в России не было. Насколько это плохо, вопрос спорный: в XIX веке Россия была монархическим государством, в котором власть осуществлялась царскими манифестами и указами, что, кстати, было вполне эффективно. Монарх – человек, благословленный на царствование Богом, и русский народ верил в правильность и жизнеспособность этой формы правления. Разве не русская монархия создала великое российское государство? Когда в 1812 году наступил час всенародного испытания, от имени царя издавались манифесты – образцы военного красноречия, звавшие народ на борьбу с французами, а затем эти манифесты направляли ход Отечественной войны 1812 года. Подписанные Александром Благословенным (на самом деле эти манифесты были написаны акаде6миком Александром Сергеевичем Шишковым, подлинным патриотом и любителем церковно-славянской старины), они стали образцами ораторских воззваний, звавших на борьбу с врагами и защиту Отечества.
Возникновение политического ораторства в России связывают обычно с созывом Первой Государственной Думы. Ее главные деятели были, как правило, и прекрасными ораторами. Таков Павел Милюков, которого Владимир Набоков называет “вообще одним из самых замечательных русских людей”. Милюков был “несравненным и находчивым полемистом, речи которого, не отличаясь красотой и отделкой формы, подкупали ясностью, логичностью, полнотой раскрытия содержания”. Образцом политического ораторства считался Петр Аркадьевич Столыпин (1862-1911), глава правительства и организатор аграрной реформы в России. Столыпин произнес в Думе ряд блестящих речей, в которых разработал путь преобразований в России. Как честный политик и патриот своей Родины, он рассуждал о власти и ее роли в государственной жизни: “Власть не может считаться целью… Власть – это средство для охранения жизни, спокойствия и порядка.”
В том, как, по мнению Столыпина, должен действовать политик, мы видим благородство и ответственность государственного руководителя, но, пожалуй, слишком мало воли и решительности. Речи Столыпина были, скорее, изящны и художественны, чем деловиты и решительны. Политическая же речь требует точных указаний, куда двигаться обществу и стране. Сегодня это уже история, но очевидно, что руль управления страной не удалось удержать ни Думе, ни Государю Императору Николаю II. Министр Столыпин говорил о том, что политик не может проявлять “произвол и самовластие”, что нельзя “бездействовать”, он требовал от своих подчиненных “осмотрительности, осторожности и справедливости”, но, к сожалению, Государственная Дума не смогла своей деятельностью (словом!) объединить народ так, как этого требовала политическая ситуация.
В начале ХХ века существовал кризис политической власти, причины которого можно объяснить последствиями риторических ошибок: идеология власти потеряла доверие народа, т.е. идеология монархии, традиционной русской государственности, веры в Бога была поставлена под сомнение, моду начали диктовать материалистические и социалистические идеи. Духовная связь между “лидерами” страны (Николаем II, основными представителями власти) и народом была потеряна. Выражаясь современной терминологией, отсутствовали доверительные связи с общественностью.
Как пришли к власти коммунисты в 17-м году? Несомненно мастерством и энергией словесной пропаганды. В речах, текстах политической агитации и пропаганды был предложен новый стиль мысли, речи, поступка и жизни в целом. Если вы знакомы с речью Ленина на трибуне Красной площади в 1919 году (хотя бы по кадрам кинохроники), то не сможете не почувствовать энергию ленинского воздействия, объясняющего “что такое Советская власть?” Разве не очевидный факт, что большевики победили идеологически и словесно (а потом уже оружием), что старый стиль мысли, речи и жизни уже не удовлетворял общество, а образ прежнего человека был поколеблен?..
Вступая в третье тысячелетие, нам необходимо честно осознать историю собственной страны в ХХ столетии. К сожалению, на волнах демократии было высказано множество антикультурных новаций, которые нивелировали объективные достижения российской духовной цивилизации. Ведь надо честно признать, что коммунистический стиль мысли и слова оказался настолько влиятельным в 20-30-е годы, что многие страны мира в ХХ веке пошли по пути построения социализма и коммунизма – и виною этому были вовсе не “русские штыки”. Правда, от словесного намерения построить общество всеобщего равенства и братства до воплощения в жизнь оказалась дистанция огромного размера.
Обратим внимание на то, что вмешались вновь риторические законы. Политическая речь в советское время, объединявшая людей в 20-е годы для совместной деятельности, вызывала в 70-80-е годы все большее недоверие у советских людей. Вновь “говорилось одно, а делалось другое…”: на политических семинарах (а они охватывали все предприятия, институты, школы, воинские части и детские сады) формировалась единая идеология – и надо сказать, что люди все чаще видели, как “слова” расходились с “делами”…
В чем состояло поновление стиля общественной жизни Горбачевым? Он начал по-другому говорить. Не по бумажке, не стандартно брежневским языком, не как Устинов, не как Черненко… В перестройку был предложен новый образ оратора как новый стиль думания и рассуждения. Стиль этот первое время пришелся ко двору - нашему и западному, правда, сам создатель стиля тут же от него отрекся, утверждая в интервью французскому телевидению, что у нас “один стиль – коммунистической партии” (октябрь 85-го года).
“Демократический” стиль речи тут же был подхвачен: все начальники заговорили без бумажки. Куда нас привел этот демократизм языка, стремление говорить как бы без подготовки, теперь очевидно: “трепа” и болтовни еще больше (скажем, особая тема – современный радиотреп), потому что дело не в том, говорите вы “по бумажке” или нет, а в здравых мыслях, выразительных словах, эстетике произношения (иной голос подобен “тележному скрыпу” – Ломоносов), но главное, честности суждений. Если же идеалом речевого поведения является только устное неподготовленное слово, то простите, дорогие радиомальчики и “без-бумажные” политики, устные сказанные речи обесцениваются сразу после их произнесения.
Каковы риторические новации Ельцина? Ранний Ельцин – несомненный стилевой новатор и умелый ритор(кстати, это слово давно перестало быть новым в научных исследованиях: ритор – человек, создающий умелые аргументированные высказывания). Быть ритором – значит действовать осмысленно и добиваться своей цели. Мы помним, как Ельцин “уперся”, показал себя упрямым, не сходящим со своей позиции человеком (а в риторике главное – занять верную позицию). Его противостояние Горбачеву насквозь речевое: вдруг взял да покинул зал партийного заседания (значимо отказался от речи), вдруг стал решительно несговорчивым человеком. Решительность и упрямство теннисиста-волейболиста, соединенные с мастерством политической интриги (теннисно-волейбольное перефутболивание типа “ты – меня, а я – тебя” чем-то очень напоминает противостояние в политике), принесли риторический успех.
Увы, Ельцин сошел с политической сцены неудачно и безвкусно. Вспоминается последняя президентская речь … - никто из спичрайтеров не подсказал (а, может, и сам упрямый президент не хотел слушать), что надо с достоинством говорить о стране, а не о себе… Но вновь на первое место вышли самолюбие, желание поставить себя в центр событий. Между тем, рейтинг больного президента уже приближался к отметке нулевой – Борису Николаевичу доверяли менее 0,5 процента россиян.
Как же оценить риторическую деятельность президента Ельцина? Для этого необходимо понять, какая идеология (а это всегда – слова, тексты) стоит за теми или иными действиями. В демократическом государстве всегда отлажены связи между лидерами страны и обществом, народом (то, что сейчас называется иностранным словом связи с общественностью, а на самом деле – классическая политическая риторика), иначе говоря, происходит внятное объяснение политики, а если необходимо, то и публичное обсуждение острых вопросов.
К сожалению, в риторической деятельности Ельцина было слишком много ошибок. Выступления редки, а значимость и влиятельность их становились все меньшими. Стиль выступлений делался все более низким и свободно вульгарным, все более в своей разговорной стихии смахивал на заигрывание с народом, чем на серьезный разговор с ним (хотя очевидно, что президентские пиарщики советовали говорить на сермяжном языке простыми словами и короткими предложениями). Эмоциональная решительность последних выступлений Б.Н.Ельцина вызывала уже ироническую реакцию слушателей. Многочисленные повторы, короткие предложения, писавшиеся спич-райтерами под речь президента, слишком явно говорили о том, что ему пора “уходить”.
Последнее новогоднее выступление Ельцина на посту президента накануне 2001 года окрашено извинительными чувствами с постоянно повторяющейся фразой: “Я ухожу…” Характерно, что никто из помощников-режиссеров этой речи не подсказал президенту, что ритуальная поздравительная речь так не строится… И то сказать: классическая риторика с советами Аристотеля и Ломоносова о том, что в поздравительной речи надо говорить о прекрасном, связывая прошлое с построением будущего, неизвестна русскому пиарщику, воспитанному на советах Дейла Карнеги.
Кстати, есть в демократическом государстве проблема. Которую я обозначаю перефразом известной пьесы: “вся президентская речь”. Наш российский читатель не имеет возможности в точности знакомиться с речами главных лиц государства. Петр Великий, кстати, требовал от своего окружения, “чтобы глупость каждого была видна”, наши же демократические газеты ограничиваются журналистскими вольными пересказами. После коммунистической традиции публиковать на первых страницах газет полные речи генсеков демократическая пресса не дает возможности познакомиться с целыми речами первых лиц государства. Не вследствие ли этого речи политиков обесценились? Кажется, что хотели они простого и доступного общения с народом, а результатом становится вульгарно-упрощенный стиль якобы простонародного разговора. Между тем, подчас достаточно было бы попросту точно опубликовать “всю президентскую речь”, а не интерпретировать ее и передергивать в журналистских, якобы независимых пересказах.
